Коррупция в партийно-советском аппарате являлась неизбежным следствием сочетания рыночных отношений с мелочным административно-бюрократическим регулированием. В этом отношении весьма показательны скандальные судебные процессы конца 1920-х годов: «Смоленское дело», «Сочинское дело», дело «Артемовского гнойника», дело «Астраханщины» и др. Последнее получило в свое время наиболее громкий общественный резонанс.
В свете открытых на сегодняшний день архивных документов очевидно, что, вопреки версии обвинения, пытавшегося нарисовать «дьявольский образ нэпмана, частного собственника и родного брата кулака»[1] в основе преступлений в Астрахани лежало, с одной стороны, неуемное стремление чиновников «кормиться» за счет частных предпринимателей, а, с другой, — активное использование частниками служащих госаппарата в своих коммерческих (не всегда чистоплотных) интересах. Поэтому понятно, почему заместитель заведующего Астраханским торговым отделом В. С. Протодьяконов, от резолюции которого зависело распределение квот на заготовку рыбы между конкурирующими Госрыбтрестом, кооперацией и частными рыбопромышленниками, был заинтересован в том, чтобы как можно дольше было разрешено действовать частным рыбопромышленным фирмам.
Однако и другие руководители Астраханского окружкома ВКП(б) и окрисполкома в подавляющем большинстве возражали против «ударного» вытеснения частника. Объяснить это банальной продажностью невозможно, тем более, что, несмотря на все усилия следователей, никаких конкретных доказательств на сей счет добыто так и не было[2]. Закономерен вопрос: чем объяснить их позицию в отношении частного сектора? В связи с этим несомненный интерес представляет документ, хранящийся в фондах Государственного архива современной документации Астраханской области (ГАСД АО) — стенографический отчет пленума Астраханского окружного комитета ВКП(б), который состоялся 2 — 4 февраля 1929 г., и на котором, в числе прочих, рассматривался вопрос об итогах осенней и перспективах весенней путины.
Чтобы оценить ход и содержание дискуссии по вопросу об отношению к частному капиталу в связи с предстоящей весенней путиной, важно в общих чертах обрисовать обстановку, в которой проходили заседания пленума. В Астрахани шли аресты владельцев частных торговых и рыбопромышленных предприятий. Был взят под стражу заместитель заведующего торготделом окрисполкома Протодьяконов, и следователи краевой прокуратуры выбивали из него признания в «экономической контрреволюции». Инструктор Нижне-Волжского крайкома ВКП(б) Любарский собирал компрометирующие материалы о морально-бытовом разложении астраханских руководителей. Обо всем этом члены Астраханского окружкома ВКП(б) были хорошо осведомлены. Почти параллельно с пленумом Астраханского окружкома происходит решающее столкновение между «правыми» и сторонниками Сталина; на объединенном заседании Политбюро ЦК и Президиума ЦКК (30 января — 9 февраля 1929 г.) Генеральный секретарь обвиняет Бухарина, Рыкова и Томского в наличии у них особой платформы, рассчитанной «на развязывание капиталистических элементов»[3]. При всей крайней неразвитости тогдашних средств связи, транспорта и коммуникаций, маловероятно, что участники пленума окружкома не были в курсе событий, происходивших в Москве[4].
На этом фоне примечательна позиция, которую заняли участники пленума Астраханского окружкома ВКП(б), санкционировав в итоговой резолюции возможность допуска к работе частных рыбопромышленных предприятий в весеннюю путину 1929 года.
Выступивший с докладом председатель Астраханского окрисполкома Васильев, отдав дань ритуальным лозунгам о необходимости «вытеснения частника» и «борьбы против правого уклона», вопреки директивам центральных органов, выступил за предоставление квоты частным рыбопромышленникам. В обоснование он привел два довода. В качестве первого прозвучало утверждение о том, что государственные и кооперативные промыслы не справятся с переработкой рыбы, причем председатель окрисполкома напрямую связал это с неумением и нежеланием их руководителей поставить работу на качественный уровень («Некоторые наши организации ждут, когда сазан сам придет на стол»). Не менее значимым был и второй довод, касавшийся «фискальных соображений». Отказ частникам в квотах, предупредил Васильев, будет фактически означать ликвидацию частных рыбопромышленных предприятий, которые относились к местной промышленности, а это, в свою очередь, подорвет налогооблагаемую базу региона, в результате чего бюджет Астраханского округа недополучит около 2,5 млн. рублей[5].
В ходе последовавших прений мнения разделились. Руководители Волго-Каспийского госрыбтреста и Центросоюза выступили единым фронтом за «снятие частника», хотя более или менее решительно это предложение отстаивали лишь двое из присутствовавших на заседании. Даже те, кто причислял себя к ярым противникам частного капитала, называли его «болячкой, вопиющей язвой на нашем здоровом госкооперативном организме», вынуждены были признать, что без частных предприятий обеспечить выполнение плановых заданий невозможно. Председатель Союза ловецкой кооперации Белунин, возражая Васильеву, полагавшему, что рыбным организациям следует оказывать финансовую поддержку из бюджета в зависимости от результатов их деятельности, заявил: «Если нас кредитовать по балансам, то нам ничего нельзя давать, потому что наши балансы убыточны»[6].
Зачастую причиной была элементарная безалаберность руководителей государственных и кооперативных рыбопромышленных предприятий, крайне нерачительно использовавших финансовые средства. «У нас иногда бывает так, — говорил один из ораторов, — что на ремонт какой-то посудины денег нет, а на постройку американской механизированной пекарни деньги есть»[7]. Продукция государственных рыбопромышленных предприятий проигрывала продукции частников и по качеству, и по себестоимости. Не в последнюю очередь это было связано с исключительно раздутыми управленческими штатами предприятий Госрыбтреста и Потребсоюза, да и самих этих учреждений. Существовала и другая немаловажная причина. Представители Госрыбтреста в обоснование того, что «снятие частника» будет для экономики округа безболезненным, говорили о загрузке государственных предприятий всего на 50 — 60 процентов от имеющихся мощностей, но тут же признавали, что «квалифицированные рабочие не идут на государственные рыбные промысла, туда идет рабочая сила низкой квалификации,…которая не умеет резать рыбу и т.д., потому что на частном промысле он (квалифицированный рабочий) заработает 4 руб., 4 руб. 50 коп., а на нашем 1 руб. 50 коп., 1 руб. 70 коп. На государственные и кооперативные промысла рабочих не загонишь, они ждут частника, потому что при меньшей работе они у него больше заработают… Когда говоришь о свертывании частного капитала, рабочий возражает, что это неправильно»[8]. О настроениях ловцов и рабочих весьма красноречиво говорят такие высказывания, приведенные одним из участников пленума: «Многие ловцы прогоняли наших приемщиков от себя, говоря, что вы подлецы, грабители, уходите, нам Иван Карпович, Иван Сидорович даст больше…Рабочие говорят: что же твой социализм, когда Солдатов[9] мне дает 40 рублей, а ты 12 рублей». Условия труда на государственных и кооперативных рыбопромышленных предприятиях и промыслах оставляли желать много лучшего. Один из выступавших вынужден был признать, что на 12-м году советской власти «мы до сих пор не имеем правильного разрешения насчет сушилок, спецобуви, одежды… Рабочие едят на грязных столах, пища плохая и недостаточная»[10].
Для разрешения всех этих проблем некоторые представители государственного и кооперативного сектора предлагали рецепты времен «военного коммунизма»: «Неужели мы не можем выделить наших лучших хозяйственников и посадить их, например, на такой промысел, как Солдатова?». Таким образом, выход из создавшегося положения виделся предельно простым: конфисковать у Солдатова его промысел и передать его Госрыбтресту. Были, однако, и иные предложения. Секретарь Марфинского райкома партии Кожин призвал собравшихся подумать над тем, чтобы в виде опыта «перевести три промысла Госрыбтреста на хозрасчет (…) и посмотреть, как будут хозяйствовать». «Я, — заметил Кожин, — по этому поводу говорил со специалистами, они говорят, что если бы ГРТ (Госрыбтрест. — Д. Б.) снял с нас путы, то мы бы чувствовали ответственность за работу. Сейчас мы не знаем, как мы работаем — с прибылью или с убытками»[11].
Большинство участников пленума, выступая за допуск частника к вылову и переработке рыбы в предстоящую путину, исходили, прежде всего, из расчетов прагматического порядка[12]. Один из членов окружкома обратился к представителям Госрыбтреста с вопросом: «Если мы… выкинем частника, то производственные организации возьмут на себя ответственность, что планы по всем породам, включая и сельдь, будут выполнены?». Вопрос повис в воздухе. Другой выступавший высказал аналогичные сомнения применительно к кооперативным промыслам, заявив, что «товарищ Белунин не дал нам доказательств, что ловецкая кооперация сможет заменить частный капитал, без того ущерба, который будет нанесен бюджету»[13]. При этом, некоторые выступавшие выражали опасение, что немедленная ликвидация частных предприятий приведет к негативным последствиям, за которые, в конечном счете, придется опять-таки отвечать местным властям[14].
С учетом приведенного выше предположения о том, что местные функционеры не могли не знать о наличии разногласий в Политбюро ЦК, а также об их содержании, обращает на себя внимание то, что некоторые члены пленума окружкома предложение Васильева подкрепляли аргументами не только сугубо утилитарного, но и принципиально-политического характера. Заведующий отделом агитации, пропаганды и печати (АППО) Астраханского окружкома ВКП(б) Мартынов сформулировал свою позицию так: «По поводу частника. Очень легко, товарищи, одним росчерком пера снять частный капитал, но нет ни одной директивы, ни последнего ноябрьского Пленума ЦК, ни в решениях партсъезда о том, чтобы росчерком пера ликвидировать нэп. Поэтому нужно подходить к этому делу осторожно, нужно учесть политическую сторону вопроса». В том же духе высказался член Астраханского окружкома ВКП(б) Соченев: «Ставить вопрос о снятии частного капитала, это значит, ставить вопрос о нэпе. … Отсюда следует, что тот, кто увлекается этой политикой (свертывания нэпа. — Д. Б.), страдает уклоном. На сегодняшний день ставить вопрос о сносе экономической политики — это болезнь в нашей партии, которая квалифицируется левым уклоном»[15].
Председатель Астраханского окрисполкома Васильев разделял данную точку зрения. При обсуждении проекта резолюции, в которой подчеркивалось, что допуск частника в весеннюю путину — мера вынужденная, вызванная финансовыми трудностями, Мартынов настаивал на том, чтобы «к пункту о невозможности ликвидации сейчас частника…помимо бюджетных возможностей дать и политическую предпосылку». На это Васильев отозвался так: «Принципиального спора против Мартынова предложения нет, но к чему нам записывать ленинскую теорию? Чтобы резолюцию расширять? Нужно ли нам вводить это дополнение, чтобы кто-то поверил, что мы искренне верим в это»[16]. То, что вскоре будет клеймиться как «правый уклон» и отступление от ленинизма, по убеждению Васильева, как раз и составляло существо ленинской теории.
На позицию отдельных членов Астраханского окружкома ВКП(б) влияло то обстоятельство, что исход борьбы в высшем руководстве страны не был ясен. Резолюции Пленумов Центрального Комитета ВКП(б), состоявшихся в апреле, июле и ноябре 1928 г., носили следы компромисса, допускали различное толкование[17]. «Сверху» исходили противоречивые указания, что только запутывало руководителей на местах. На июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) Н. А. Угланов, курировавший как секретарь Центрального Комитета рыбную отрасль, сообщил о своем разговоре с председателем Астраханского губисполкома Г. Н. Амосовым (предшественником Васильева), который поведал о своих сомнениях относительно возможности увеличения квоты вылова и переработки рыбы частникам. «Он говорит мне: …частнику мы хотим дать 2 млн. пудов рыбы, а он просит поймать 5 млн. пудов рыбы, — рассказывал Угланов, — Я ему говорю: пусть ловит…Он говорит: я не могу получить ясного, членораздельного ответа на этот вопрос. Решение партии говорит: наступай на капиталистические элементы, повышай удельный вес социалистических элементов, снижай удельный вес частника и т.д. Мы хотим снизить. В ответ на это я ему сказал: нам нужна рыба в первую голову… Частник может поймать 5 млн. пудов — пусть ловит, потому что рыбы у нас не хватает». После такой «консультации», когда секретарь ЦК фактически дезавуировал установки центра, Амосов, выходя из кабинета Угланова, вряд ли мог чувствовать себя более уверенно. Характерно, что другой секретарь ЦК и член Политбюро В. М. Молотов на том же июльском Пленуме поддержал Угланова, заявив, что «ничего страшного не было бы в том, чтобы в данном случае частник против предыдущего года относительно даже несколько повысил долю своего участия в заготовках рыбы», на что последовала ироническая реплика М. И. Калинина: «А потом вздуете этого рыбника»[18]. Всесоюзному старосте не откажешь в проницательности! Пройдет всего год, и более сотни астраханских частных рыбопромышленников, которым кремлевские вожди готовы были добавить по несколько дополнительных пудов рыбы, окажутся на скамье подсудимых.
Зигзаги генеральной линии выбросили на обочину и многих участников февральской дискуссии. Мартынов уже 5 июня 1929 г. униженно каялся на объединенном пленуме Астраханского ОК и ОКК ВКП(б), признавшись в том, что пять месяцев назад «ляпнул» не то[19]. Мартынова это не спасло от исключения из состава окружкома. Сняли с должности и Васильева, рассматривался вопрос о привлечении его в качестве обвиняемого по делу «Астраханщины». Материалы февральского пленума окружкома вскоре послужат главным доказательством перерождения астраханских коммунистов, будут положены в основу обвинения Астраханской парторганизации «в неправильной политической линии в практических вопросах хозяйственного строительства».
Хотя линия астраханских руководителей по отношению к частному капиталу в начале февраля 1929 г. диктовалась, прежде всего, насущными проблемами округа, в основе их позиции лежали не одни лишь «деляческие» соображения; в обоснование своих действий они выдвигали те же аргументы, которые спустя два с половиной месяца — на апрельском объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) — будут использовать Бухарин и его сторонники, а именно: то, что форсированное вытеснение частного сектора, применение жестких мер против капиталистических элементов является ревизией решений XV съезда партии, идет вразрез с официально провозглашенной и никем не отмененной новой экономической политикой, является скатыванием к методам из арсенала троцкистской оппозиции.
Примечания
[1] П. СОЛОМОН. Советская юстиция при Сталине. М. 1998, с. 81.
[2] На судебном процессе по делу «Астраханщины» некоторые подсудимые (Панков, Протодьяконов и др.) заявили, что в ходе следствия от них требовали дать показания против бывших председателей Астраханского губисполкома (окрисполкома) Амосова и Васильева.
[3] Стенограмма выступлений И. В. Сталина 30 января 1929 г. Как ломали нэп. Т. 4. М. 2000, с. 594, 596.
[4] Слухи о разногласиях в «верхах» просачивались и циркулировали в партийных организациях, по крайней мере, с середины 1928 г. (см.: Ф. М. Ваганов. Правый уклон в ВКП(б) и его разгром. М. 1977, с. 174). Не исключено, что утечка информации целенаправленно шла от сторонников Генсека на предмет зондажа позиции руководства и актива территориальных парторганизаций. К концу 1928 г. разногласия в Политбюро были «секретом Полишинеля», особенно после того, как на места для проработки было направлено Обращение ЦК ВКП(б) к Московской парторганизации, в котором указывалось на примиренческое отношение московских руководителей к «правому уклону»; цель данного письма состояла в том, чтобы продемонстрировать, кто обладает реальной властью, припугнуть колеблющихся, преподать им «урок».
[5] ГАСД АО, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 50, л. 112.
[6] Там же, л. 118, 117.
[7] Там же, л. 121 (об.).
[8] Там же, л. 136.
[9] П. Солдатов — астраханский рыбопромышленник, владелец фирмы «Братья Солдатовы». В январе 1929 г., не выдержав методов физического и психологического воздействия, покончил жизнь самоубийством в тюремной камере. Характерно, что на его могилу был возложен венок с надписью: «От рабочих рыбных промыслов Астрахани», что было расценено властями как антисоветская вылазка классового врага. На судебном процессе по делу «Астраханщины» его брат Иван был приговорен к расстрелу, другой брат — Яков осужден к 10 годам лишения свободы с последующей ссылкой на 5 лет с конфискацией имущества и поражением в правах.
[10] ГАСД АО, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 50, л. 128, 143.
[11] Там же, л. 118, 122.
[12] Один из участников пленума (Афанасьев) привел цифры по безработице в г. Астрахани — 28500 чел. на 15 января 1929 г. или четверть населения города (по сравнению с 1928 г. число безработных возросло на 9 тыс. человек). Далее он сообщил, что если в 1928 г. на социальную помощь безработным на один Астраханский округ было выделено 175 тыс. руб., то в 1929 г. на весь Нижне-Волжский край выделяется 586 тыс. руб., и резюмировал: «То есть нам останутся только рожки да ножки». В заключение он привел пример того, как накануне путины с рынка было вытеснено небольшое частное рыбопромысловое предприятие, и задал резонный вопрос: нужно ли было делать это, если данное предприятие в 1928 г. обеспечивало занятость 1000 чел., а в 1929 г. также «должно было занять 400 человек?». ГАСД АО, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 50, л. 123.
[13] Там же, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 50, л. 135 — 135 (об.).
[14] В этой связи показательны слова одного из выступавших: «если заверения будут изложены на бумаге, и под них будет подведен крепкий фундамент как реальное доказательство, и под это доказательство будет дана определенная гарантия, ответственность, тогда вопрос ясен. … Но, если в весеннюю путину провалимся, если сельдь от Саратова вверх пузом пойдет, то везде будет ставиться вопрос о головотяпстве астраханского района». ГАСД АО, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 50, л. 125.
[15] Там же, л. 138, 135. В машинописном тексте неправленой стенограммы: «правым уклоном». Вероятно рукой Соченева слово «правым» зачеркнуто и сверху написано: «левым».
[16] Там же, л. 157 (об.).
[17] А.И. Рыков в докладе на собрании актива Ленинградской парторганизации 30 ноября 1928 г. отметил, что отдельные работники склонны «видеть в некоторых резолюциях результат компромисса», что «приводит их…к стремлению ориентироваться…не на все решения пленумов, а только на известную часть их». А. И. РЫКОВ. Избранные произведения. М. 1990, с. 450.
[18] Как ломали нэп. Т. 2, с. 256, 404.
[19] ГАСД АО, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 51, л. 13 (об.).
ПУБЛИКАЦИЯ: Виноградов С.В., Батрашев Д.К. Судьба частного рыбного промысла в Астрахани в 1928-1929 гг. // Вопросы истории, № 2. М., 2008. C. 130-134.