— Алеееешкааааа!…
Тяжелая волна падает на косу и разбивается на тысячи разноцветных брызг. На песчаной косе — маленький мальчик. Сквозь шум ветра он слышит крики отца, но не торопится плыть назад. Он с таким трудом проделал путь от лодки до берега на резиновой надувной камере, чтобы оказаться на косе, что покидать ее уже не хочется.
На главном русле неспокойно — ветер как разгулялся с обеда, так и не думает успокаиваться. Он с яростью нападает на все, что оказывается у него на пути — на зеленую реку, на песчаную косу, на жидкие кусты, населяющие одинокий горб небольшого острова и на отцовскую лодку, прыгающую сейчас на волнах.
— Алеееешкааааа!…
А в реку прячется вечернее солнце, заполнившее густым желтым светом весь мир, каждую щель, каждую ложбину. Но из-за кустов, из ям и впадин к вечеру уже выползают тени, радуясь приходу ночи. Мальчик берет камеру и медленно входит в бурную воду.
Отец машет с лодки рукой, зовет. Лодка никуда не денется — она привязана толстым канатом к двум якорям, зацепившимся за дно. А вот мальчика начинает сносить течением. В августе течение слабое, но северный ветер, тащущий за собой волны, помогает течению отбросить мальчика как можно дальше от лодки. Но мальчик хитрее, он заранее прошел по косе на север, чтобы его снесло прямо к лодке. Мальчик держится за круг, отталкиваясь ногами. Он доплывает до лодки, основательно устав, зацепившись за кнехт он влезает в лодку.
— Смотри! — говорит отец и кивает за борт лодки. Мальчик заглядывает туда. Отец тащит за толстый капроновый шнур и на поверхности появляется черная голова речного чудовища с маленькими глазками… В рыбине нет и десяти килограмм, но для мальчика это — целый кит.
— Сом! — восторженно выдыхает мальчик, — Как ты его поймал, папа?
— Пришлось немного повозиться, но он сильно и не сопротивлялся — говорит отец, — Он взял на носовую удочку, на крупного малька. Считай, что нам повезло, с таким ветром улов будет не ахти…
Вдоль левого борта лодки торчат десять сторожков с колокольчиками. К сторожкам привязаны толстые лески судачьих удочек. Лодка качается на волнах и сторожки синхронно «кланяются» реке. Иногда звякают колокольчики. Вечером, когда светло, судак берет не очень охотно, он активно начинает охотиться на мелкую рыбешку к началу ночи. Поэтому вся рыбалка превращается для лешкиного отца в бессонную ночь и ожидание долгожданной поклевки. Всю ночь звенят колокольчики, отец мечется по лодке, выбирая леску, снимая судаков и насаживая новую наживку.
Они ужинают «Завтраком туриста», а отец налаживает «летучую мышь». Еще накануне Алешка бегал в керосиновую лавку на Татар-базар и притащил домой трехлитровый бидон топлива для «мыши».
— Проклятая болтанка, черт, — бормочет отец, — могут и налететь в темноте…
Мальчик испуганно замирает. Он смотрит на керосиновый фонарь, как на единственного заступника от тьмы ночи.
— А если погаснет? — спрашивает Алешка.
— Я фитиль побольше выкручу, — успокаивает отец, — чуть больше коптить будет, но не должен погаснуть.
Когда наступает ночь, болтанка еще продолжается. Мальчику становится страшно. Лодку сильно раскачивает. Мальчик уже привык к качке, он переболел морской болезнью еще в пять лет, он боится, что вот они сейчас с отцом посреди огромной реки на утлом суденышке, которое в любой момент могут потопить тяжелые черные танкера
«Волго-Дон» или самоходные баржи, груженые песком. И вся их жизнь теперь зависит только от маленького фитиля, горящего в стеклянной колбе.
— Ты не волнуйся, — говорит отец, угадывая мысли мальчика, — я за бакен не выходил, за бакен крупным судам запрещено заходить.
Большая белая пирамидка левобережного бакена раскачивается от лодки неподалеку.
— А его не сорвет?
— У него якорь здоровенный. Их редко срывает. Ты спать не собираешься?
Мальчик зевает. Вечернее купание отнимает у него много сил. Отец разбирает постель — кладет на сланцы днища лодки кошму, старый красный тюфяк, подушки.
— Давай-ка укладывайся… а я еще посижу…
Ветер гонит по реке тяжелые волны, волны раскачивают лодку… И наступает ночь. Ночь падает на реку плотным черным одеялом, ночь прячет мир со всеми его городами, степными просторами и реками. Остается гореть только фонарь на лодке, да мигающий бакен, да несколько огоньков, оставшихся от поселка Красные Баррикады на том берегу. Отец остается караулить судаков, а Алешка проваливается в глубокий сон, убаюканный волнами.
Ночью он неожиданно просыпается. Открыв глаза, он прислушивается. Лодка окружена тишиной и темнотой. Ветра нет, «летучая мышь» не горит, а рядом с мальчиком спокойно спит отец. Мальчик встает и пробирается на корму, держась за невидимый борт. Он теперь совершенно один в мире. Мальчик смотрит на небо и не угадывает знакомых созвездий — все небо сплошь заполнено звездами. Купол звездного небосвода отражается в черном зеркале спящей реки, и Алешке кажется, что он в космосе. Подобно далекому сателлиту, лодка летит среди звезд. А лодка — и не лодка вовсе, а огромный парусный корабль под названием Арго, а сам Алешка — Великий Кормчий. Он наваливается на тяжелое рулевое весло и направляет свой корабль в звездные теснины, навстречу приключениям и опасности. Все дальше и дальше в мир древних героев и легенд, навсегда ушедших в ночь к звездам.
Великий Кормчий опытен и мудр. Он прокладывает курс корабля по маякам, гореть которым еще миллионы лет, он умело обходит черные суводи и провалы, полные космических чудовищ. Его команда послушна и вынослива. Его паруса полны космических ветров, рожденных еще на заре Вселенной. Но тут звенит колокольчик и Великий Кормчий возвращается на землю. Просыпается отец…
— Алешка? — испуганно говорит он.
— Клюет, папа, — отвечает Алешка.
— Слышу… Ты давно проснулся? Черт, фонарь погас!
Отец чиркает спичкой и зажигает язычок фитиля. Во мраке ночи вспыхивает огонь, освещая лодку. Отец лезет на корму и выбирает очередную рыбину.
— А ветер-то тютю! — говорит мальчик.
— Ты спи, Алешка, время-то три часа ночи, до рассвета еще далеко. И аккуратнее, а то еще вывалишься за борт, лови тебя в темноте…
Алешка забирается под одеяло и моментально засыпает. И после короткой остановки он готов продолжать плавание. Он правит курс на новый маяк — гигант Бетельгейзе, иначе Альфу Ориона, главную звезду красивейшего созвездия…
Великий Кормчий привычно толкает тяжелое кормовое весло…
Из воспоминаний о рыбалках с отцом во второй половине 70-х…