Ей так шло ее старинное имя – «людям милая». Сколько в нем теплоты, надежды на счастье! Но Людмилу Целиковскую, любимую актрису нескольких поколений, жизнь не слишком баловала: юность ее совпала с годами военного лихолетья, большую любовь чуть не отняло тоталитарное государство, несомненный талант и зрелое мастерство не находили достойного применения… В ее жизни было все, но чего-то явно не доставало. Можем ли мы теперь полностью понять – чего? Но она никогда не унывала, была неисправимой оптимисткой, заражала окружающих жизнелюбием, встречая утро веселыми песенками.
Ее мама Екатерина Лукинична улыбалась, отмечая: «С Люськой так легко жить!» Всю жизнь для близких она была только «Люся», даже внук никогда не называл ее бабушкой. А ее невыразимо прекрасные глаза неизменно улыбались миру, как бы ни было тяжело на душе. Ее боготворили, открытки с ее портретами раскупались влет, а солдаты шли в атаку со словами: «За Родину! За Сталина! За Целиковскую!» В те годы личная жизнь звезд не выносилась на первые полосы газет, и вокруг имени кумирши складывались легенды, в которых вымысел затейливо переплетался с правдой. Небылиц было больше. Взять хотя бы пресловутый «чемодан денег», заплаченных за черный жемчуг, которым, якобы, Михаил Жаров старался вернуть любимую! Порой, наслушавшись о себе россказней, Целиковская иронично замечала: «У меня были любовники на все буквы алфавита!» Поклонников, причем любых возрастов, у нее, действительно, хватало. Девушки подражали ее манере говорить, причесываться и одеваться, юноши мечтали о такой невесте, а люди средних лет на ее фильмах «отдыхали душой», очаровываясь задорной красавицей. Впрочем, люди любят тех, кто делает их добрее, чище и милосерднее.
Даже древние старушки, не знавшие Целиковской и не представлявшие, что такое кино, умудрялись попадать под силу ее обаяния. Михаил Ульянов вспоминал, как в глухой сибирской деревеньке увидел в красном углу божницу с прикрепленной к одной из икон фотографией Целиковской. «Кто это?» – спросил он у хозяйки. «Не знаю. Красивая очень, и глаза хорошие, прямо в душу смотрят».
По утрам она пела как птичка
Людмила Васильевна Целиковская родилась 8 сентября 1919 года в Астрахани. Семья была «музыкальной»: отец – регент церковного хора, мама – прекрасная певица. Ее сильное сопрано девочка слышала с первых дней жизни.
Вскоре семья перебралась в Москву.
Их принял Большой театр: Василий Васильевич стал в нем дирижером, а жена заблистала в главных партиях. Немудрено, что и дочь была музыкально одарена – Людмила с детства чудесно пела, хотя ее голосок был слабоват для оперы, но вполне годился для кино. Она училась в Гнесинке, но для профессиональной пианистки имела слишком маленькую руку. Потому пришлось выбирать другую стезю: она решила стать актрисой и – только театра имени Вахтангова. Поступая в Щукинское училище, Целиковская читала, помимо обязательных басни и прозы, своего любимого Пушкина – «Сон Татьяны». Экзаменаторы спросили: «Кто вас готовил?» «Мама!» – гордо ответила абитуриентка. По залу прошелестел смех, девушка заплакала и убежала. Но в списке немногих поступивших была и ее фамилия.
Актрисой театра она стала еще в студенческие годы, и тут же начала сниматься в кино. Театральные преподаватели не любят, когда их подопечные изменяют сцене. Но Симонов прекратил кривотолки: «Кого же еще снимать, если не Целиковскую!»
«Все стало вокруг голубым и зеленым…»
Самые знаменитые и любимые комедии с Людмилой Целиковской снимал замечательный, но не слишком любимый властью режиссер Константин Константинович Юдин, для близкого окружения – «Киныч». Первой значительной ее работой была лента «Сердца четырех». Ее Шурочка Мурашова была так натуральна, жива и легкомысленна, что казалось, такая девчонка живет где-то рядом. Долгие годы, завидев ее, прохожие радостно восклицали: «Шурочка пошла!» Именно этот фильм стал началом и ее певческой карьеры в кино, за что надо говорить спасибо именно Кинычу: после записи профессиональной певицы он позволил спеть и Людмиле.
Она взяла микрофон, открыла рот… Оркестр ждал, а новоявленная «певица» не могла произнести ни звука. Режиссер не стал кричать, топать ногами, он за руку отвел ее к врачу. Это был эмоциональный шок – несмыкание связок.
Людмила пришла в себя, и у нее все получилось. С тех пор во всех фильмах она пела сама, лишь для комедии «Антон Иванович сердится» пришлось пригласить оперную певицу.
«Сердца четырех» сняли в 1941 году, но фильм вышел на экраны только в 1945. Бытовало мнение, что военные в картине показаны слишком беззаботными и влюбленными, едва ли не забывшими о службе. Смущала и некоторая «легковесность» фильма – ни тебе трудовых и героических подвигов, ни патетики. Одно слово – комедия. Но как нужны были солдатам на фронте именно такие картины… Из эвакуированного в Омск театра Целиковскую вызвали на съемки в Алма-Ату. Во время работы над картиной «Воздушный извозчик» случилось два очень значимых события в ее жизни: она полюбила Михаила Жарова, и ей предложил роль царицы Анастасии в грандиозном фильме «Иван Грозный» сам Сергей Эйзенштейн.
«Цариха»
Над образом царицы потрудились основательно. Людмила училась носить одежды той эпохи, «по-старинному» плавно двигаться. Гримеры придали ее личику царскую величественность, вздернутый носик претерпел изменения – профиль стал прямым и «точеным». Людмила не проиграла, а прожила короткую жизнь отравленной возлюбленной страшного человека. Режиссер остался доволен образом. Иногда, чтобы вернуть «заигравшуюся» актрису на землю, он называл ее «цариха».
Людмила не обижалась, ей льстило такое отечески благосклонное отношение великого мастера.
Все главные герои и создатели картины были выдвинуты на Сталинскую премию. Ее не получила только Целиковская. Сталин самолично вычеркнул ее имя из списка, проронив: «Царицы такими не бывают!» Какими «такими» – для всех осталось загадкой, но спорить с вождем никто не стал.
Целиковская не горевала, ее мало волновали награды, звания и любовь сильных мира сего. Она была аполитична, а от власть предержащих старалась быть как можно дальше, за что они платили ей той же монетой. Народной артисткой РСФСР она стала только в 1963 году. Это она-то, Целиковская, – любимая народом, как никто другой! Но Сталин ее не привечал – больно бесстрашна и независима. Впрочем, и трогать не решался – слишком уж популярна. Такая неуязвимость спасала актрису многократно. Однажды, например, Людмилу вместе с другой известной актрисой пригласили в особняк всесильного члена правительства – «посмотреть кино».
Один из заместителей Лаврентия Берии повел себя не слишком… деликатно, за что получил звонкую пощечину по гладкой физиономии. Отвесив ее, Людмила бросилась к выходу, ожидая выстрелов.
Но… ничего не произошло. Очевидно, решили: раз так смела – может быть, «Сам» ей покровительствует? Другой же актрисе не повезло – она осталась там и впоследствии оказалась в лагере.
«Он любил меня больше всех…»
Людмила была замужем пять раз. Первые два брака она считала «ошибками молодости», они были короткими и не оставили о себе приятных воспоминаний.
Конец второго вообще сопровождался грязными сплетнями и угрозами в письменной форме. Влюбленная в Жарова Целиковская ничего не стала скрывать от мужа – писателя Бориса Войтехова. В ответ полетели телеграммы с угрозами: «Ждите беспощадности!», «Берегитесь!» Моральный прессинг усилила жена Жарова, доведя неверного супруга до больничной койки. Но любовь победила все – любовь сильная и зрелая. В первую очередь – со стороны Жарова. Он был старше Целиковской на двадцать лет и обожал ее до самозабвения. Именно для нее он снял фильм «Беспокойное хозяйство».
Их брак длился пять, можно сказать, безумно счастливых лет, и лишь отсутствие детей несколько омрачало этот союз.
Целиковская мечтала о ребенке, поджимал возраст – приближалось 30-летие.
Поэтому к моменту встречи с Каро Алабяном она уже была готова к разрыву с Жаровым. Михаил Иванович скрывать своих страданий был не в силах, они и стали причиной всевозможных слухов и сплетен, доживших и до наших дней.
Спустя годы Людмила Васильевна будет тепло его вспоминать. А тогда она резко поставила точку – как всегда, все обрубив сразу и без сожалений.
«А я больше всех любила Алабяна…»
…Каро Алабяна она увидела на даче Рубена Симонова. С первого взгляда их потянуло друг к другу. При новой встрече он, взяв руку Целиковской, улыбнулся, рассмотрев линии ладони: «А знаете, вы будете моей женой». Алабян был старше на 22 года, но это ее не смущало, ей всегда нравились мужчины старше нее, а Каро к тому же был красив и обаятелен. У них было много общего, он прекрасно рисовал, обожал театр и великолепно пел – как и Людмила, встречая каждый новый день песней.
Казалось, их любви ничто не угрожало, будущее могло быть только счастливым… Но Алабян был главным архитектором – слишком заметной фигурой в Москве. Южный темперамент дал о себе знать: Каро доказал высокой комиссии, что планируемое строительство небоскребов – обыкновенная показуха.
На него ополчился всесильный Берия. Обвиненного в космополитизме Алабяна освободили от всех должностей.
За себя он не боялся. Его страшила лишь мысль о будущем жены и родившегося сына Саши, ведь с собой «в небытие» он неминуемо потянет и их. Он встал перед женой на колени: «Прости меня… Если бы я только мог представить, что такое произойдет, никогда бы не посмел жениться на тебе». Людмила никогда не упрекала мужа в несчастьях, выпавших на долю их семьи. В первую очередь надо было спасать Алабяна, руку помощи протянул верный друг и побратим Каро – Анастас Микоян. Он вручил Каро билет до Еревана: «Уезжай, тогда о тебе все забудут, нет человека – нет проблемы». Страсти улеглись, Алабян вернулся. Но благополучие рухнуло: служебную квартиру и мастерскую отобрали, семье пришлось мыкаться по квартирам и дачам друзей.
А средства к существованию теперь добывала лишь Людмила. Ситуацию несколько поправил 1953-й год – после письма в правительство Алабяну предоставили работу, а семье – квартиру, в которой внуки живут и поныне.
Судьба подарила супругам всего шесть лет – в 1959 году рак отобрал Каро у Людмилы.
В самое тяжелое для семьи время Целиковской пришлось принять еще один удар – сын заболел полиомиелитом. Позже она говорила, что если бы изначально знала все, что ждало ее впереди, она бы бросилась с балкона.
Но тогда… Прочь, бесполезные слезы и страдания: теперь – только постоянный массаж и упражнения. Она заставляла сына лазить по деревьям, бегать и прыгать. Материнская любовь и надежда победили, Саша выздоровел. И его сын – Каро – подарил ей внука Митю.
«У тебя в доме будет праздник»
Юрий Любимов был влюблен в Целиковскую со студенческих лет. Кто знает, что было бы с ней в ее самые тяжелые и горькие дни, если бы рядом не оказалось плеча великого режиссера современности. Они были вместе 20 лет, так и не оформив своих отношений официально. Их дом собирал интереснейших людей: Пастернак, Можаев, Евтушенко, Вознесенский, Борис Васильев читали свои произведения, Высоцкий пел песни… Именно здесь, среди единомышленников и друзей, составлявших избранный, хотя и довольно широкий круг людей, – родилась идея создания Театра на Таганке. Людмила Целиковская стала его настоящим ангелом-хранителем. Ее практически не снимали в кино, да и в театре работы было мало, поэтому всю свою энергию, творческую и пробивную, она тратила на опальное «дитя» Юрия Любимова. Сколько этот театр отнял у нее сил и здоровья, знала лишь она. Она писала инсценировки, сценарии знаменитых впоследствии спектаклей, пользуясь связями, которые давала ей всенародная популярность, улаживала многочисленные конфликты в театре и вокруг него. Целиковская никогда никого не боялась, могла позвонить когда и кому угодно, легко открывала двери в самые высокие кабинеты. Однажды, устав ждать вызванного «на ковер» Любимова, она позвонила по «начальственному» номеру и попросила его подозвать. Громко, так, что он непроизвольно отклонил трубку, она проговорила: «Юрий, не унижайся! Пошли его к чертовой матери и немедленно домой! И купи по дороге можайского молока».
У нее никогда не было «всесильной руки», оберегающей от бурь и волнений, не было мужа-режиссера, обеспечивающего ее ролями. Всю жизнь она сама отвечала за себя и за свои дела. А став женой режиссера-диссидента, она навлекла на себя гнев сильных мира сего. Работы в родном театре становилось все меньше, неоднократные представления к званию народной артистки СССР игнорировались. Всем было очевидно, что за это Целиковская должна быть «благодарна» Любимову, но он не слышал от нее и слова упрека. Однажды, намекая, очевидно, на свой непростой характер, он сказал Людмиле: «Когда мы разойдемся, у тебя в доме будет праздник». Они расстались, как и почему – дело только их. С тех пор Людмила его имени не упоминала.
В последнее десятилетие жизни Целиковская нашла себя в антрепризных спектаклях. Любила ездить с подругой и ее дочерью к морю, в Леселидзе. Ее узнавали и там. Ранним утром она приводила себя в порядок и торопилась за покупками на местный рынок. «Зачем ты красишь ресницы, ведь на рынок идешь?» – удивлялась подруга. И слышала в ответ: «Должна же я быть похожа на Целиковскую». И она оставалась собой – той знаменитой Целиковской, которую зрители полюбили в далекие сороковые.
Оценивая свою жизнь, Людмила Васильевна говорила: «Любовь к жизни при любых ситуациях – вот что двигало моими мыслями, поступками и делами».
Но даже свою самую любимую и блистательную работу в фильме 1955 года «Попрыгунья», получившем на кинофестивале в Венеции «Серебряного льва», она не оценивала выше создания благополучия и уюта для родных и близких.
…Людмила Целиковская умерла в июле 1992 года. Она, как и столь любимый ею Каро Алабян, угасла от рака. После смерти супруги оказались рядом – на Новодевичьем кладбище. Но, глядя на то, как она улыбается нам с экрана, нельзя не вспомнить слова М. Метерлинка: «Мертвые, о которых помнят, живут так же, как если бы они не умирали».