Уважаемый посетитель! Этот замечательный портал существует на скромные пожертвования.
Пожалуйста, окажите сайту посильную помощь. Хотя бы символическую!
Мы благодарим за вклад, который Вы сделаете.

Или можете напрямую пополнить карту 2200 7706 4925 1826

Вы также можете помочь порталу без ущерба для себя! И даже заработать 1000 рублей! Прочитайте, пожалуйста!

Астрахань с 18-го по 24-е октября 1905 года.

Дни, следовавшие за объявлением манифеста 17 октября, по всей России прошли в величайшем возбуждении Прояви­лось возбуждение и в Астрахани.

Эти прошедшие семь дней — дни исторические, о которых будущий историк нашего города может быть напишет целую книгу, в которой подробно обрисует те беспокойство, нервность, радость и возбуждение, которые овладели всеми слоями нашего общества при вступлении его в новую сво­бодную жизнь. Мы же, очевидцы всего происходившего в эти дни, участники всеобщей радости, вместе с другими стремившиеся упиться благами свободы на первых же порах, хотим передать кратко только факты, только то, что слу­чилось в эти незабвенные дни, что происходило на улицах.

Как не проста на первый взгляд эта задача, но она не легка — жизнь была так полна, так кипела ключом, радость была так велика, что мы едва ли в силах изо­бразить её в эти дни так ярко, как она того заслу­живает. И потому извиняясь заранее за недостатки в этом отношении нашего описания, мы приступаем к изло­жению фактов.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ.

(18 октября).

Утром, 18 октября, в Астрахани был получен Вы­сочайший манифест, данный 17 октября и тотчас отпеча­тан в тысячах экземпляров.

В первые часы народ не понял всей важности принесённого телеграфом известия, но телеграммы раскупались, известие распространялось по городу и население вышло на улицы, чтобы поздравить друг друга. Встречались, со слеза­ми на глазах обнимались. Мы видели плачущих от восторга людей. Враги подавали друг другу руки. Радость чувствова­лась во всем и всюду. Всем хотелось говорить, хвалить свободу, петь в честь неё гимны. Движение на улицах уси­лилось до того, что на Полицейской и Московской улицах должно было прекратиться движение экипажей. У дома губерна­тора стояла тысячная толпа и двигалась еще большая. Со­ставлялись группы, в которых шло оживленное обсуждение манифеста и отдельных его выражений. В 4 часа пополудни состоялась сходка в Александровском городском сквере в которой, как н во всех манифестациях 18 и 19 октября активное участие приняла только группа местных социал-демократов. В ядро этой группы входило от 101) до 150 человек, которые и расположились около памятника Алек­сандра II. Развевались красные флаги с надписями: «да здравствует свобода»! «Да здравствует Российская социаль­но-демократическая рабочая партия!» — «8 часовой рабочий день» — «Долой самодержавие!». Говорились речи, которых по большей части никто не слушал и ораторы напрасно взы­вали к толпе о необходимости учреждения социальной рес­публики и немедленного созыва учредительного собрания. Иногда горячие речи прерывались пением «марсельезы», правда не всегда стройным и скорее крикливым, чем одушевленным, тем не менее собиравшим массу публики. Всюду виднелась масса подростков, которая составляла густой бордюр вокруг ядра манифестантов. По окончании первой сходки в Алек­сандровском сквере, манифестанты двинулись по улицам города и на некоторых из них время от времени останавлива­лись. Тогда на плечи двух дюжих молодцов взбирался один из ораторов, говорил возбужденно, временами азартно, большею частью доказывая, что свобода дарована народу, тогда как следовало бы ее «взять», и высказывая недоволь­ство формой правления. Разбросанные и розданные тут же прокламации Комитета местной группы социал-демократов указывали, что правильное разрешение политического вопроса, по мнению манифестантов, надо искать опять-таки в демо­кратической республике.

Особенно выделялись два оратора. Один из них, под­нятый над толпой, бледный и растрёпанный, видимо не владел собой я охрипшим голосом выкрикивал отдельные фразы, в которых трудно было уловить какое-нибудь цельное содержание. — Другой, — в красной рубашке, больше налегал на жестикуляцию и крепость выражений, но также дальше всем известных прокламационных фраз не шел.

С пением манифестанты двинулись к театру. При выходе с Полицейской ул. на Московскую раздались два или три выстрела. Организаторы манифестации немедленно прекратили стрельбу. Толпа двинулась и пошла с пением: «Отречемся от старого мира» к театру, где вызвала оркестр для исполнения марсельезы. Оркестр не знал марсельезы и поэтому долго отказывался. Наконец, из толпы вышел какой-то господин, играющий на скрипке, и оркестр под его руководством прескверно выполнил этот французский нацио­нальный гимн. Полицию, стоявшую перед театром, попросили уйти в театр, чтобы не вышло каких-либо недоразумений, и она благоразумно исполнила просьбу. Были во время демон­страций отдельные случаи срывания шапок, вернее, сбивания их кулаком с голов даже татар, которые, как известно, и даже в мечетях не снимают шапок и, конечно, не могли догадаться, что это нужно делать при весьма комичном исполнении незнающим марсельезы оркестром этого французского гимна.

От театра толпа отправилась было к полицейскому правлению, но организаторы употребили все усилия, чтобы направить толпу в обратную сторону, боясь, что толпа не сдержится и проявит свое своеволие битьем окон в город­ском полицейском управлении, или чем-либо еще худшим.

Когда толпа вышла опять на Полицейскую ул., то впе­реди её начали кричать: к тюрьме! к тюрьме!

Организаторы старались разъяснить толпе, что делать этого последует, так как и выручать из тюрьмы некого.

Толпа послушалась и повернула по Московской улице, чтобы пройти к Александровскому саду. Но когда подошли к крепости, то в толпе опять раздались настойчивые крики: в тюрьму! Организаторы должны были потребовать не идти туда, чтобы не вызвать столкновения с тюремным конвоем и избежать кровопролития. Затем часть толпы по­шла к Общественному собранию, и среди её опять раздались выстрелы. Выстрелы были немедленно прекращены, и орга­низаторы, видя, что толпа слишком возбуждена, потребовали разойтись.

Около 10 ч. вечера толпа разошлась, а часть местной организации (около 100 ч.) отправилась в одну из чай­ных для обсуждения дальнейшего плана действий. Решено было назначить на 19-е октября однодневную политическую забастовку.

Необходимо добавить, что манифестантам никакого про­тиводействия со стороны полиции или частных лиц оказано не было, и никто не мешал их шествиям и речам. По­лиция, состав которой был решительно весь на улицах города, старалась стушеваться и ни во что не вмешиваться, проникнувшись сознанием, что «это» отныне дозволено. Осо­бенно смущали ее револьверы в руках манифестантов, которые более пылкие и неосторожные из толпы несли от­крыто. Но и с этим скоро освоились. Однако гарнизон го­рода был все-таки наготове. Так закончился первый день свободы, произведя смешанное впечатление на жителей, чего-то действительно свободного, молодого и вместе с тем, задорного, почти разнузданного. Многим, даже сочувствова­вшим манифестантам, их поведение крайне не нравилось. Чувствовалось, что не так нужно было в первый раз свободно сказать свободное слово и высказать свободное пожелание.