Предыдущая глава — Восстание С. Т. Разина и Астраханский край
XVIII столетие в России ознаменовалось широкими государственными преобразованиями, в результате которых на смену сословно-представительной монархии пришла монархия абсолютная. Социально-экономические изменения, реформы местной и государственной власти коснулись всех сфер жизни российского общества и вызвали неоднозначную реакцию различных слоев населения. Следствием этих неординарных, непривычных порою для общества нововведений явилось обострение социальных противоречий, выливавшихся в различные формы протеста. Примером тому может служить Астраханское городское восстание. Оно проходило с июля-августа 1705 г. по февраль-март 1706 г. и явилось поистине широким народным движением в волжском Понизовье и ближнем Предкавказье. Восстание охватило практически все социальные и национальные группы населения края, проявило общность их региональных интересов, имело тенденцию перекинуться на соседние территории юга России.
В Астраханском восстании в какой-то степени прослеживается отзвук «стрелецких бунтов» 1682-1698 гг. Ибо именно стрельцы были основной движущей силой восстания в Астрахани. Активное участие в астраханских событиях приняли два Московских стрелецких полка — пеший и конный, до этого переведенные в Астрахань.
Жители стрелецких слобод по преимуществу были русскими. На стрелецкую службу допускались также представители других национальностей, проживавших в крае, а также иностранцы-европейцы.
Историк С.М. Соловьев оценивает астраханское восстание как составную часть общероссийского протеста против действий «царя-иноземца», посаженного на престол консервативными кругами и частью духовенства. И хотя выраженной антипетровской направленности в лозунгах и действиях восставших не прослеживается, однако особое негодование вызвало у них требование носить «немецкое платье», брить бороды, новый обычай курить табак.
А обнаруженные по ходу восстания в домах у «начальных людей» деревянные манекены для развешивания париков и костюмов были восприняты как статуи «кумирских богов», т.е. языческие идолы, и только подлили масла в огонь народного раздражения.
Этот этнокультурно-почвеннический, славянофильский, по сути своей, протест сыграл не последнюю роль в идеологическом антураже восстания, был так или иначе поддержан и многими представителями нерусского населения.
В данном контексте не кажется абсолютно нелепой и полулегендарная версия об астраханском «свадебном бунте», не нашедшая документальных подтверждений, но упорно хранимая в памяти астраханцев даже и в XIX в.
В конце июля 1705 г. на астраханском базаре был якобы распущен слух о семилетнем «моратории» на заключение браков и о разрешении русским девицам выходить замуж только за немцев, т.е. западно-европейцев. Начался общий ажиотаж, и «вследствие этого 29 июля было повенчано в Астрахани сто пар».
По мнению сторонников этой версии, именно в этот день началось восстание, поддержанное вооруженными стрельцами.
Таким образом, «стрелецкая» и «свадебная» точки зрения на начало восстания не противоречат одна другой, а способны органично дополнить друг друга.
Геополитическое положение Астраханского края, полиэтничного по своему составу, также во многом предопределило и начало восстания, и его конкретный ход. «…Восстание за старину вспыхнуло в отдаленном застепном углу, окруженном казаками (добавить нужно — и «калмыцкой ордой» — В.В.), в Астрахани. Место было выбрано …недовольными из разных городов, вследствие чего астраханский бунт и не носит вполне местного характера. В таком отдалении от Москвы воеводы и начальные люди обыкновенно разнуздывались и своими притеснениями возбуждали сильнейшее неудовольствие, чем и воспользовались заводчики мятежа». «Неместный характер» Астраханского восстания следует, на наш взгляд, понимать не по распространению, а по значению и отзвуку в России.
Действительно, мятежный «казачий дух» был силен на астраханской земле еще со времен Степана Разина, а связи стрельцов с уральскими, терскими и донскими казаками были прочны и многогранны, хотя и в различной степени. Это сказалось на событиях и последствиях восстания. Самоуправление конструировалось показачьи и по памяти о 1670-71 гг., как «круг». Воевода же Ржевский, действительно, вызывал общее возмущение жестокостью, мздоимством и излишним рвением во введении новой, «нерусской» одежды и порядков, а также репрессиями и произвольными поборами «за ношение оружия» и «за бороды».
Помимо собственно «русского» протеста, недовольство высказывала и мусульманская группа населения, прежде всего духовенство и традиционно авторитетная верхушка. Дело в том, что воевода в произвольном порядке урезал льготы, предоставленные правительством мечетям по их содержанию и совершению в них религиозных обрядов.
Наиболее последовательно поддержали горожан и стрельцов ведшие полукочевую жизнь в окрестностях города юртовские и близкие им едисанские ногайские татары.
К восстанию примкнули также предводитель астраханских едисанцев авторитетный для ногайцев лидер князь (мирза) Каспулат Урусов и его вероятные родственники мурзы Ивак и Темирша. Участвовали в восстании влиятельные руководители юртовцев — «батыры», или «агалары», и среди них — главный «табунный голова» Ишей Кашкарин, «табунный голова» Булат, сотник Атеп и др.6
Участвовали в восстании и астраханские городские мусульмане, представители купеческих «торговых дворов» и обслуживавший их персонал. Это были, прежде всего, первые средневолжские переселенцы, татары Казанского двора, а также обитатели «восточных дворцов» -Бухарского, Гилянского, Индийского.
Другим важным многонациональным центром восстания послужил Терский городок (Терки), расположенный на Северном Кавказе, вблизи нынешнего Кизляра, воевода которого был подчинен астраханскому.
Здесь и в ближайшей округе, кроме стрельцов, жили и несли государеву службу «окочены» — своеобразная этническая группа, сборная из переселявшихся сюда под российскую власть выходцев из различных народов Дагестана, а также служилые «черкесы», т.е. собственно кабардинцы.
Этнический и конфессиональный факторы отразились и в идеологии восстания, планах его руководителей, позициях отдельных группировок, практических шагах и действиях.
Лидеры восстания, насколько известно, были вполне широко об-разованными людьми, понимающими этническую специфику астраханского населения. А избранный главным атаманам купец гостинной первой сотни Яков Иванович Носов знал, по некоторым данным, несколько языков, включая и восточные.
Подготовленные восставшими в Астрахани письмо-обращение к донским казакам по поводу присоединения к восстанию, а также более универсальный и программный их документ — «Советное письмо» имеют, по замечанию Н.Б. Голиковой, «подписи на восточных языках». Это действительно веский аргумент в пользу того, что «требования восставших не ограничивались только защитой христианской веры».
Региональное единство и общность социальных задач оказались важнее конфессиональных различий и вероисповедных тонкостей, их трактовок в разной общинной среде. Обстановка «уникальной на Земном шаре» лояльности и взаимотерпимости, присущая Астрахани и отмеченная побывавшим здесь в самом конце века польским путешественником, писателем и ученым-востоковедом Я.Ю. Потоцким, была вполне характерна для жителей этого края и в рассматриваемый пе-риод.
Однако далеко не все мусульманское население края поддержало восставших. «Исламская солидарность» не отмечалась в событиях октября-ноября 1705 г. под Терками, где проживало много мусульман во главе с князьями Черкасскими. Кумыкские князья-шамхалы, сосредоточив свои войска вблизи Терского городка, в последних числах октября направили терчанам письмо с прямой военной угрозой, перевесив чашу весов в пользу противников восстания, спровоцировав здесь переворот и поражение восставших.
Общая же канва событий Астраханского восстания 1705-1706 гг. достаточно хорошо известна и неоднократно освещалась в научных трудах и учебных пособиях по отечественной истории.
После скорого суда и казни прямо на «круге» воеводы Т.И. Ржевского и других астраханских «начальных людей» восставшие первым делом распространили свое движение почти на всю территорию воеводства и пытались еще более расширить.
С этой целью были направлены их представители и документыпрокламации к гурьевским, уральским, донским и гребенским казакам. Сразу поддержали восстание лишь соседние гурьевские казаки, а гребенские сохраняли нейтралитет.
На Дону же, обратившись не к бедной части казачества, а к «домовитым», т.е. казачьей верхушке, восставшие астраханцы потерпели серьезную неудачу. 25 августа на Дону были схвачены, обезоружены, закованы в кандалы и вскоре отправлены в Москву астраханские послы. Восставшие предприняли попытку взять Царицын, что дало бы им выход к землям донского казачества, где в основном проживала «голытба».
Однако под Царицыном первое «походное войско» Ивана Дорофеича Дериглаза в последние дни августа 1705 г. потерпело поражение. Командир второго «походного войска» Алексей Прокопьевич Хохлач после неудачных переговоров с донцами о союзе и совместных действиях 24 октября 1705 г. отвел отряд и вернулся на своих стругах в Астрахань.
Занятый событиями Северной войны, царь Петр далеко не сразу отреагировал на происходящее в Астраханском крае. Лишь 11 октяб-ря 1705 г. в Астрахань была направлена царская грамота «солдатам и всех полков конным и пешим стрельцам», в которой упоминалось об одновременных Указах, сделанных царем предводителям здешних национальностей — хану Аюке, юртовским мурзам и «головам», черкасским князьям. Грамота обсуждалась в Астрахани очень долго, и лишь в середине февраля 1706 г. было подготовлено умеренными астраханцами «покаянное письмо» царю.
Царская грамота придала определенную уверенность противникам восстания. Как раз в это время усилилось давление кумыкских феодалов-шамхалов против восставших на Терки. Ощутив поддержку, здешний воевода во второй половине ноября 1705 г. изменил восстанию и обманом схватил руководителей местного «круга». Так пал Терской городок.
Участь Астраханского восстания была, практически, предрешена.
В течение января 1706 г. против Астрахани выступили сразу два отряда правительственных войск — передовой во главе с боярином Петром Ивановичем Хованским и основной, возглавляемый опытным военачальником, боярином, фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым. П.И. Хованский 22 января прибыл в Царицын, послав в Астрахань парламентеров.
Среди восставших начался разлад, выделились несколько группировок с различными позициями и предложениями о дальнейших действиях. Состоятельное руководство восстания и национальная знать были готовы пойти на соглашение с противником и прекратить восстание. Радикально настроенная местная «голытьба» склонялась к тому, чтобы разграбить богатеевкупцов Индийского и Бухарского дворов, и уйти из города продолжать борьбу «на Астрахань», т.е. вниз по Каспийскому побережью. Очень многие из рядовых участников восстания, знавшие военное дело, собирались оборонять Астрахань и держать осаду царских войск.
Зимой основная часть войска продвигалась медленно, восставшие тоже не предпринимали решительных действий. В середине февраля восставшие направили в Москву своих послов с «покаянной грамотой», принятой на «круге». Но Шереметев и Хованский уже приближались к Астрахани. 2 марта им сдали Черный Яр.
На дальних подступах к Астрахани передовые отряды войск Шереметева появились 6 марта 1706 г., в полевой стан фельдмаршала потянулись перебежчики, а 10 марта делегация из 22-х именитых астраханцев посетила Б.П. Шереметева.
В состав посольства входили видные торговцы и промышленни-ки из умеренной части восставших, пятидесятники стрелецких полков, один индийский и несколько бухарских и армянских купцов, едисанский князь К. Урусов и юртовский «голова» И. Кашкарин с родственниками.
Однако радикально настроенные восставшие совершали вылаз-ки против царских войск. 12 марта Б.П. Шереметев призвал, по его словам, в целях устрашения, к бомбардировке города, а 13 марта вступил в Астрахань с войсками.
Первоначально участникам восстания и даже их предводителям была обещана амнистия. Но вскоре начались аресты, и уже 22 марта первых колодников стали направлять в Москву для следствия, суда и наказания.
В конечном счете глава восстания купец Яков Носов умер в застенке, а всего было казнено в Москве в разное время за участие в восстании около 350 астраханцев.
В начале июля 1706 г. Б.П. Шереметев сдал руководство городом и его округой П.И. Хованскому, сам же убыл в столицу, причем вывел полностью из покоренной Астрахани всех стрельцов и солдатские полки, участвовавшие в мятеже. Их впоследствии заменили регулярными частями «нового строя», верными царю и не имевшими личных и семейных связей с местным населением.
Царь Петр I придал очень большое значение победе над мятежом в Астрахани, отметив ее еще в феврале 1706 г. торжественным салютом в столице и расценив «лучшей виктории равной».
Восстание в Астрахани было одним из факторов, побудившим Петра I более пристально изучить ситуацию на юге России. Царю-реформатору стала понятной необходимость создания в Астрахани прочного надежного тыла для дальнейшего продвижения на Кавказ и в Персию, укрепления здесь начал государственной власти. А для этого было необходимо комплексное развитие хозяйства края, которое поручил царь Петр своему приближенному, первому астраханскому губернатору А.П. Волынскому.
Следующая глава — События крестьянской войны 1773-1775 годов в Астраханском крае