Слово «ловец» до 30-х годов XX в. было широко распространено в нашем рыбацком крае, т.к. этим словом называли людей, занимающихся выловом рыбы. Слово «рыбак» употреблялось крайне редко и имело дополнительное значение — торговец рыбой, скупщик рыбы. Всякий уважающий себя ловец занимался только выловом рыбы и не связывался с её продажей, считая этот род занятий чуждым своему ремеслу.
А ремесло это возникло одновременно с появлением древнего человека в низовьях Волги. Обилие рыбы удивляло современников в XVIII в., что же тогда можно было говорить о более древних временах! Археологические находки I-II тысячелетий до новой эры — рыболовные крючки, грузила, гарпуны свидетельствуют о том, что рыбалка была одним из распространённых видов хозяйственной деятельности. Ловили рыбу и в Золотой Орде, но уже на железные крючки, которые в изобилии встречаются в культурном слое XIII — XV вв.
С приходом русских на Нижнюю Волгу рыболовство было поставлено на промышленные рельсы. О «тяжёлом» рыбном запахе, витающем по улицам русской Астрахани, в 1558 г. писал А. Дженкинсон, утверждавший, что вешала с вялившейся рыбой стояли чуть ли не в каждом дворе этого города.
Первыми сельскими поселениями государственного порядка, по мнению Н. Васькина, следует, видимо, считать учуги. Учуг представляет собой сплошной бревенчатый частокол поперёк реки для задержания и лова, главным образом, красной рыбы. В подводной части учуга устанавливались решетчатые щиты. В этой конструкции были и специальные учужные избы или дворы, откуда ловцы выбирали заходившую туда рыбу. Постоянные учуги делали из свай, связанных верёвками, а сверху во всю длину устраивали помост, по которому могли ходить рыбаки. Такие учуги существовали и до присоединения Астраханского ханства к Русскому государству, но только с приходом русских они превратились в целые населённые пункты.
В XVII в. на берегах Волги, на её протоках и рукавах, неподалёку от Астрахани, возникло более десятка учугов: Чурка, Камызяк, Бузан, Иванчуг, Урустоба, Басарга, Увары и др. Работали на учугах наёмные люди, но вскоре штат пополняют государственные поселенцы
— бывшие преступники и колодники. В конце XVII — начале XVIII вв. учуги становятся крупными рыбопромысловыми хозяйствами. Станы возле учугов обрастают хозяйственными и бытовыми постройками, на некоторых учугах возводят церкви. Однако не всем учужным поселениям суждено было превратиться в сёла. Иванчуг, Увары, Чаган и Камызяк сохранили свой сельский статус, в то время как остальные прекратили своё существование и были оставлены жителями, «понеже, что лов рыбы пресекся».
Росту ловецких сёл способствовала и помещичья колонизация края. С 1785 г. помещики стремились приобрести не только земли в Астраханской губернии, но и, в первую очередь, рыболовные воды. В 1797 г. князю Куракину были подарены в вечное владение учуги и рыбные ловли Астраханские, Чуркинские и всего астраханского купечества. Доход от этих вод в 1805 г. оценивался в один миллион рублей. Граф Кутайсов в 1799 г. приобрёл Эмбенские воды со всеми устьями и островами в море. К 1800 г. воды и земли у Волги и Каспийского побережья на 90% стали собственностью дворян. Свободный ловец и купец-промышленник вынужден был арендовать воды или уходить в море, если размер аренды был уж слишком высок.
Одними из богатейших купцов, сколотивших своё состояние на лове рыбы, были купцы Сапожниковы. Они арендовали воды князя А.Б. Куракина с обязательством выплачивать последнему по 350 тысяч рублей в год. С приходом крупного купечества старые учуги преображались: появлялись новые постройки, преображались церкви. Так, на Чаганском учуге был выстроен «красивый, в новейшем вкусе отдельный павильон, окружённый великолепною колоннадой». Павильон был построен к ожидаемому в 1825 г. визиту императора Александра I. Находясь под сенью этого здания, царь смог бы наблюдать «забойку, или лучше сказать, хитрую западню, построенную из свай поперёк протока — для удобнейшего уловления рыбы». Однако визит императора был перенесён в Таганрог и государь не смог полюбоваться учужным способом лова.
В 1822 г. Сапожниковы купили все рыболовные воды, ватаги и промыслы у надворного советника Варвация. Жемчужиной этой покупки стал Икрянинский промысел. Вначале это урочище с землями и водами было отведено в 1785 г. статскому советнику Смирнову. На них возле бугра «Два Брата» располагалась небольшая рыболовная ватага. Слово «ватага» имело несколько значений. Это могло быть рыболовецкое и рыбообрабатывающее предприятие (завод) на берегу водоёма. Могло означать место, где производится постоянный лов рыбы (тоня). Ватагой называли и артель ловцов, а также постройку, где эта артель обитала.
В 1790 г. урочище вместе с землями и водами, рыболовной ватагой передали графу ДА Зубову, кото7ый вывез из своих центральных поместий 7 душ крестьян и поселил в новоприобретённых землях. Селение стало называться Икряным. В 1801 г. эти земли купил Варваций. В 1812 г. наверняка, не без усилий своего владельца, Икряное выглядело следующим образом: «В конце главной улицы стоит деревянная церковь. Она окончательно уже отделана, с иконостасом и прочей утварью. Все дома доведены до настоящего вида и пристойности. Сверх того, назначено построить при начале улицы помещичий дом, на который потребный лес уже приготовлен».
В 1853 г. академик К.М. Бэр отправился в своё первое путешествие по Нижней Волге. В своём отчёте Бэр писал уже о 24 ватагах, принадлежавших Сапожникову: «Икряная -здесь ловят сетями и вытапливают рыбий и тюлений жир; Харбай; Образцова — частиковая и красная рыба; Благодатная — красная рыба; Житная – красная рыба; Оранжерейное, Лагань — красная рыба; Чулпан — частиковая рыба; Маковская, Тумакская, Цветная, Ниновка, Чаган, Камызяк, Иванчуг,Увары…». Бэр посетил почти все Сапожниковские промыслы, где его принимали с большим почётом и давали самую подробную информацию по интересующим академика вопросам. Свои впечатления о поездке Бэр изложил в своих дневниках и с особой теплотой вспоминал об угощениях: «Один кусочек волжской стерлядки на изящной вилочке стоит путешествия». Посещал сапожниковские промыслы и император Александр II. Хлебное название села – Житное, никак не было связано с его традиционным занятием. Село выросло из армейского магазина и складов для жита, которые повелел построить Пётр Великий в 1722 г. Кстати, на побережьи Каспия таких провиантских складов в преддверии знаменитого Персидского похода было выстроено достаточно, многие из них послужили местом поселений для ловцов уже в самом начале XX в. (Бирючья Коса и др.).
На Житнинский промысел император прибыл 5 сентября 1871 г. К визиту царя готовились особо: был выстроен павильон, специальный промысловый плот и красивая пристань на сваях. Промысловый плот был разделён на два отделения: одно занимала икорная палатка, во втором располагался бассейн со всеми видами рыбы, водившейся в рыболовных водах Сапожникова. Здесь же находились столы с различными сортами рыбьего клея и визиги, а также моделями ловецких и промысловых лодок, рыболовными принадлежностями. Часть стены у плота была демонтирована, и здесь открывался живописный вид на Волгу и большой невод, в который по такому торжественному случаю напустили 6 тысяч штук различной рыбы.
Императору продемонстрировали резку и разделку рыбы, процесс приготовления икры, а затем он посетил павильон, где выпил чашку чая. Эта чашка как семейная реликвия хранилась в семье Сапожниковых многие годы. В 1913 г. ещё один промысел Сапожниковых — Оранжерейное — посетили представители царствующей династии. «Вся набережная промысла была убрана оградою, составленною из полутарок и забрана красиво подобранными сетями, а в середине у пристани была устроена по рисунку художника арка из колонны с инициалом великой княгини Марии Павловны и орудий рыболовства, искусно задрапированных сетями».
Высочайшие гости осмотрели плот, где им показали весь процесс приготовления икры, а затем позавтракали в двухэтажном деревянном особняке с галереей — резиденции семьи Сапожниковых. Рядом с домом имелось ещё несколько зданий, которые занимала контора фирмы и жил управляющий промыслом. А управлял сапожниковским промыслом Василий Михайлович Корнеев, уроженец Чёрного Яра. Василий Михайлович происходил из крестьянской семьи, учился сначала в церковно-приходской школе, затем поступил в уездное училище. Пожар привёл в бедственное положение хозяйство семьи Корнеевых, и она переехала «в низа», на промыслы Сапожникова. Корнеев прошёл весь путь, начиная с неводной тяги и заканчивая управляющим промыслом.
Должность, в какой-то степени, полицейская, не вызывающая симпатии у трудового человека. Но В.М. Корнеев, после национализации Оранжерейнского промысла в 1918 г., был избран самими рабочими директором единогласно! В тяжёлый 1919 г. промысел работал нормально, несмотря на то, что не было горючего и запасных деталей к баркасам, отсутствовала бондарная тара, недоставало парусов, одежды, хлеба. Промысел выжил в эти трудные времена только благодаря организаторскому таланту и опыту Василия Михайловича Корнеева.
В 1922 г. на промысел напали бандиты, потребовав у директора ключи от складов, где хранились хлеб, мука, рыбные припасы. Корнеев отказал бандитам, и они, не раздумывая, вынесли ему смертный приговор, который тут же привели в исполнение. Тогда же в 1922 г. служащие и рабочие областного Рыбного управления Астраханского края установили перед бывшей конторой Сапожниковых бюст «Стойкому бойцу на трудовом фронте, человеку долга, чести и самоотверженности, безвинно погибшему от рук бандитов, — Василию Михайловичу Корнееву».
В начале XX в. на побережье уходящего Каспия стали появляться новые ловецкие сёла, которые в те же времена назовут «самовольными». Бирючья Коса, Разбугорье, Вышка, Рынок и другие будут привлекать всё новых и новых людей, ищущих счастье и средства к существованию в начале XX века. Население этих сёл занималось не менее тяжёлым морским ловом, боем тюленей и добывало свой хлеб потом и кровью. Как, впрочем, и все те, чья жизнь связана с волжскими просторами и тяжёлым трудом ловца.
Ловецкий труд диктовал особый уклад жизни, мировоззрение, обрядность, терминологию. Многие астраханские писатели посвящали свои произведения тяжёлому труду ловцов, бережно фиксируя детали быта этого значительного класса астраханского общества.
В словаре «Астраханские словечки» можно встретить немало интересных речевых оборотов, которые и по сей день находят применение в нашей жизни. К сожалению, ушли в прошлое обряды и детские игры, связанные с особенностями ловецкой жизни, так же, как и само слово «ловец», превратившееся в угоду времени в неколоритное слово «рыбак».